г. Санкт-Петербург, г. Пушкин,
ул. Пушкинская, д. 14

Психоаналитический разбор сказки «Буратино»

В эти новогодние праздники я предлагаю всем ещё раз перечитать известную сказку Алексея Николаевича Толстого «Золотой ключик, или приключения Буратино». Но не в обычной трактовке, а так, как выглядела бы данная сказка в версии глубинной психологии — психоанализа. И не только психоанализа З. Фройда — во время рассказа встретятся теории К. Г. Юнга, Мелани Кляйн и даже немного М. Хайдеггера. Итак, перед вами психоаналитическая трактовка сказки «Буратино».

Всё начинается с отношений двух стариков – Джузеппе и Карло, и давайте вспомним последовательность появления Буратино. Столяр Джузеппе, по кличке «Сизый Нос», которая отчасти говорит об отцовстве Буратино с таким необычным отличительным элементом тела, пытается смастерить некий предмет, похожий на фаллос, который описывает автор в форме «вроде ножки для стола». Разумеется, у него одного это не получается, и к нему заходит его старый друг Карло, шарманщик. Помимо материнских функций, которые ему предстоит выполнять в дальнейшем – питание и обучение Буратино, создание одежды, заботы, формирование структур его личности в виде выпиливания деталей лица, Карло уделяет особое внимание фаллическому символу – носу Буратино и пытается его укоротить, что у него не получается. Здесь мы видим отсылку к детско-родительским отношениям в виде фаллической фазы или разрешения эдипального конфликта, который происходит в период с трёх до пяти – шести лет. Это подтверждено и сюжетом: Буратино как раз собирается в школу.

Чуть позже мы встречаемся с другими структурами психики в виде Супер-Эго, которое представляется в виде полицейского у Карло, несущее боль и страдание как следствие взросления Буратино, так и Говорящего Сверчка для самого Буратино. И тут автор опять соблюдает точность: такая структура, как Супер-Эго, формируется у ребёнка как раз к пяти – шести годам.

Далее Буратино вплотную приближается к основной задаче сказки: поиску «золотого ключика», который должен быть вставлен в замочную скважину за старым холстом. Однако, он протыкает холст и вставляет туда свой нос как имитацию фаллоса – но, разумеется, им он не может открыть скважину. Тем не менее, он участвует в освобождении от скорлупы цыплёнка, который напрямую идентифицирует себя как цыплёнок именно Мамы Куры. Более того, такой акт несёт для него опасность – последующая встреча со старой злой крысой Шушарой, оставшейся без обеда (она будет уничтожена впоследствии Артемоном). В переложении на психоаналитический язык, данную ситуацию можно трактовать в контексте формирования хороших и плохих объектов, как, например, на этапе рождения ребёнка происходит формирование образов доброй и злой материнской груди. А уничтожение крысы Шушары – как завершение идентификации с хорошим объектом, что ведёт к терпимости к инстинкту смерти, уменьшению параноидальных чувств и снижению необходимости реализации механизма расщепления.

По сюжету сказки, Буратино встречает препятствие на пути в школу: кукольный театр, представление которого он хочет обязательно посмотреть. Для этого он меняет свою азбуку – то есть законы, нормы и правила Супер-Эго и приобретает билет в театр – дорогу к наслаждению в виде Оно.

Но выбор в пользу наслаждений творит с Буратино злую шутку. Он попадает на представление и даже присоединяется к куклам – таким же, как и он, но сталкивается со злым и страшным Карабасом. Запомним, что Карабас не просто имеет возможность уничтожить Буратино, кинув его в костёр, но и подарить деньги в целях сохранения потайной двери (к слову сказать, с портретом самого Буратино) – денег, которые также станут объектом вожделения двух нищих – кота Базилио и лисы Алисы. Карабас и сам ищет потайную дверь, но не может это сделать, пока не пройдёт отведённое количество времени. Но кто же такой Карабас, имеющий как доступ к сфере наказаний (и к тому же умеющий объединяться с полицией), так и наслаждений? А ведь он фактически антипод Буратино – толстый, а не тонкий, жадный, а не милосердный, и даже его длинная борода входит в антагонизм с длинным носом Буратино. В конце сказки Буратино также начнёт заведовать кукольным театром, как и Карабас. Конечно, этот антагонизм имеет объяснение – это и есть сам Буратино, точнее, архетип Тени. Он имеет такое же право на потайную дверь, как и Буратино, но войдёт в неё только тот, кто победит.

Я напомню, что архетип Тени описан Карлом Густавом Юнгом и некоторым образом коррелирует с тем, что З. Фройд писал о неврозах и подавлении. Вокруг Тени концентрируется и структурируется всё то, что подавляется сознанием и Тень становится негативной самостью, тенью собственного Эго. Всё, чем мы пренебрегаем, подавляем, не развиваем, становится аспектами Тени. Тень проявляется в сновидениях, принимая в них очертания человека того же пола со сновидцем, но вызывающим раздражение и неприятие, принимает облик фигур тёмных, пугающих, враждебных.

Далее история разворачивается вокруг нищих разбойников – кота Базилио и лисы Алисы. Буратино теряет первое сокровище из пяти, подаренных Карабасом, в таверне «Три пескаря». Кстати, автор упоминает, что сокровищ было ровно пять – столько же, сколько было пальцев на руке – то есть максимум возможного. Потом они неоднократно встречаются в образе разбойников с намерением присвоить себе все оставшиеся ценности Буратино. В какой-то мере Буратино – жертва этих разбойников, но на протяжении части сказки мы видим неотлучное следование разбойников за ним – даже в условиях технической невозможности (когда Буратино улетает на лебеде). И, представьте, эти разбойники даже знают, что Буратино спрятался в кувшине! Это – неотъемлемые атрибуты жизни каждого человека, его соблазны, препятствующие собственной реализации. В контексте фундаментальной онтологии эти мошенники имеют прямое отношение к das Man, обезличиванию человека, навязыванию собственных ценностей — быстрого обогащения, обжорства, опьянения и других подобных сторон человеческой жизни.

Разбойники приводят его на Поле Чудес, где присутствуют истощённые куры, общипанные воробьи, измождённые коровы, козы с драной шерстью – такие же животные, как кот и лиса. Более того, Толстой описывает губернатора города, как «важно поднявшего нос» и спесивой лисицы рядом с ним, держащей в руке цветок ночной фиалки. Кстати, если немного отвлечься от темы статьи и применить анализ слов, сходных по произношению и написанию, а частью — и однокоренных слов, то их можно рассматривать в качестве бессознательной смысловой цепочки от женских гениталий к сексуальности, насилию и дефлорации (Кюглер, 2005), поскольку этим словом как раз является фиалка и производные (violet, violate, violant – фиалка, насиловать, яростный). Похожие ассоциативные связи можно найти и в русском языке, если взять, например, обычаи или поговорки.

Таким образом, в рассказе можно встретить практически несколько миров: мир обычных людей, мир животных, мир кукол. Обычные люди символизируют структуру «Я», мир кукол, как мы выяснили, имеет отношение к бессознательному. Однако, Карабас сам теряет золотой ключик в пруду, в который, по счастливой случайности, и попадает Буратино, знакомясь с черепахой Тортиллой. Ключик как бы «замораживается» до поры до времени и может быть извлечён только с помощью очень мудрой черепахи.

Но Буратино сталкивается с Мальвиной – совершенно юной особой, воспитанной, судя по оборотам сказки, в дореволюционной, дворянской семье. Как и большинство детей, воспитанных нянями и редко видящих мать, она является «правильной», но холодной. Она пытается научить Буратино разным учебным предметам и совершенно не обращает внимания на его потребности. В то же время – это его первое столкновение с женственностью, неким непонятным, загадочным миром. И всё же он ведёт себя, как ребёнок – не принимает такую опекающую роль Мальвины и предпочитает терпеть наказание. В конце сказки она намерена играть роль «хорошей девочки» в кукольном театре Буратино.

И всё-таки, сказка заканчивается хорошо. Буратино успешно проходит этапы собственного взросления и достигает генитальной стадии, открывает прекрасный театр – гораздо лучше театра Карабаса, основанный, помимо прочего, совсем на других принципах. Стремление Мальвины играть роль «хорошей девочки» может быть понято, как стремление играть роль хорошей жены. Смеющиеся рожицы мальчика и девочки на циферблате часов означают мужское и женское единение. Каждому участнику присвоены новые роли – Пьеро будет заниматься творчеством, Карло – музыкой, и даже Артемон будет хранить ключи от кладовой и осуществлять звуковое сопровождение театра. И только Буратино, наконец, сможет играть самого себя.

Напишите мне